|
Начало. Детство. Первая ступень.
С чего начать писать историю о том, как я получил ответ на самый важный вопрос, который даже не могу сформулировать? Наверное, как минимум, с вопроса, хоть и другого, чтобы таким образом положить начало.
Мое детство прошло в секторе Аргон Прайм. Я очень хорошо помню основные моменты: наш в меру тесный блок из трех помещений на торговой станции, матовый мягкий свет, бежевый оттенок мебели и стен, который всегда создавал уют, и тихие, убаюкивающие звуки системы жизнеобеспечения. Папа и мама много работали. Еще до моего рождения отец какими-то правдами и неправдами приобрел за смешные деньги грузовой Мистраль в плачевном состоянии, с намерением отремонтировать его своими руками. Стыковочного места на станции ему не дали, с иезуитской* улыбкой попросив деньги сравнимые со стоимостью купленного корабля. Мистраль провисел на нейтрали около полмесяца на безопасном расстоянии от нашего дома, и мама говорила, что вошло в привычку каждое утро смотреть сквозь метровую толщу оконного полимера на семейное капиталовложение. Через двенадцать дней руководство станции поставило отцу ультиматум: решить проблему в течение суток, и для убедительности отдало приказ охранному звену, через двадцать четыре часа считать Мистраль врагом. И тогда мама совершила поступок, за который отец был благодарен ей до самого конца – подошла к нему, обняла и сказала, что их свадебное путешествие в теладийский рай было отличным, но она всегда мечтала путешествовать на своем транспортном средстве, превратив его, пусть в тесный, но все-таки свой дом. Вещи они собрали за пару часов, погрузка в транспортный дрон и доставка на борт старенькой космокалоши заняли еще часа три, и, таким образом, выполнив условия ультиматума на девятнадцать часов ранее положенного срока, мои будущие родители покинули дом, уведомив руководство станции о полуторомесячном отсутствии.
Мне до рождения оставалось два или два с половиной месяца, поэтому отец наотрез отказался покидать сектор, чтобы не подвергать нас с мамой опасности стресса при гиперпереходе через Врата. Как и что происходило – не суть важно, свидетелем я не был, а рассказы родителей сводились к тому, что через двадцать дней папа получил стыковочное место на фабрике спутников на окраине сектора, подписав договор о возмещении стоимости дальнейшей работой на отремонтированном корабле. Так началась самостоятельная жизнь нашей семьи. Через месяц отец на новеньком, блестящим антирадиационным покрытием Мистрале, имеющем уже имя «Удача» высадил маму на торговую станцию и внес деньги за дополнительные боксы в нашем блоке. А через неделю в медицинском отсеке нашей родной станции на искусственный свет ее ламп появился я.
До пяти лет жизнь протекала как и у всех – искусственная гравитация, изучение бокса – блока – отсека, знакомство с другими детьми, совместное посещение оздоровительно-развивающих комплексов на других уровнях станции. Затем наступила пора обучения, которая по сути своей была пятилетним периодом неспешного перехода во взрослую жизнь. Папа с мамой работали на «Удаче», возвращались поздно и далеко не каждый день. Воспитание мое в эти моменты лежало на обслуживающих станцию роботах, учителях в учебном отделе и, большей частью, на мне самом и моих приятелях. Жить было интересно, поскольку идеями детские головы просто фонтанируют, в отличие от взрослых. Хорошо, что мои родители не знали о львиной доле наших мероприятий – седина их волос стала бы заметнее. Любимой, и вобщем-то практически дежурной забавой был поход в спортивный зал, и отжимания или подтягивания с плавным медленным увеличением гравитации. Тот, кто отвечал за эту забаву, должен был сбросить гравитационный реостат до номинала только тогда, когда испытуемый попросит это сделать сам. Эксперименты мы прекратили после того, как мой друг, отличавшийся особым упрямством, молча упал всеми своими двумястами килограммами на пластиковый пол зала, а в следующую секунду взлетел на воздух с переломанными ногами и отрицательным весом – «дежурный по рубильнику» с перепугу вдавил сенсор с такой силой, что он сломался и сбросил гравитацию ниже нуля. Мой пострадавший друг затем провел два месяца в невесомости, пока кости сращивались, и еще три – заново учился ходить.
Один раз случилось страшное – два парня старше нас на несколько лет заметили ошибку в действиях робота безопасности. Ухитрившись украсть два скафандра, и воспользовавшись этой ошибкой, они сумели через аварийный шлюз выбраться в открытый космос, вероятно полагая повисеть немного на тросах и вернуться обратно. Гравитационными полями, создаваемыми станцией, одного из них затянуло в циклопический механизм вращения станционного радара, а второй страшно испугался, и каким-то образом повредил себе скафандр. Хоронили их, как и всех всегда – заочно.
Несмотря на эти страшные моменты, детство мое в основе своей было чудесным и радостным, дети вообще плохо помнят плохое. Походы в зону отдыха, если папа с мамой проводили удачную сделку, экскурсии на транспорте вокруг станции, когда можно было наблюдать три четверти окружающей сферы в звездах и один раз даже удаленные вспышки боя… Правда тогда нас в срочном порядке утащили на стыковку под защиту щитов станции, и оставшиеся три минуты жизни ксенонского корвета мы наблюдали сквозь едва заметное силовое марево.
Когда мне исполнилось 14 лет – детство сразу резко закончилось. Мама и папа не вернулись на станцию. Вместо них пришла моя женщина-наставник и со слезами увела меня в медицинский отсек – к детским психологам. Неожиданная атака хаакского звена во главе с эсминцем, похожим на самку паука с яйцом на спине, пришлась как раз на ту часть сектора, где в это время плыла «Удача». Это было первой ступенью моего восхождения. Именно тогда сформировался не одетый в слова мотив вопроса, ответ на который я, кажется сейчас получил.
________________________________________________
* слова отмеченные звездочкой будут объяснены позже
Продолжение следует.
|
