|
- Извините, капитан, это вышло случайно. Непроизвольный запуск торпед...
- Принято!
Земной капитан заметно нервничал и даже не пожелал счастливого пути перед тем как дать отбой.
Ха! Я тоже нервничал бы, если вдруг у кого-то случайно сорвались с цепи почти два десятка "Молотов", оголив корпус моего корабля!
До сих пор меня коробит так вот извиняться, зная, что мои головорезы уже мчатся туда, к чужому пока кораблю, а следом - еще несколько "Булав", чтобы щиты, не дай бог, не восстановились, пока они режут корпус, и не сделали из моих ребят барбекю.
А извиниться надо. Вот когда они постучатся в рубку прикладами - будет поздно орать на весь космос, какой я нехороший. А сейчас еще не поздно... Но я выиграл это время... Ладно, язык не отвалится.
Ну вот и все... То, что зависело от меня - я сделал.
Теперь осталось самое трудное...
Как-то я смотрел старую земную сцену про войну. Это называлось у них "кино". Страшно примитивно, на плоском экране, но завораживает. Они летали в атмосфере, используя двигатели внутреннего сгорания, без щитов, и при этом пользовались чем-то вроде автоматических пушек.
И вот, в этом кино, одни люди улетели убивать других людей, а оставшийся на земле техник спросил другого, более молодого:
- Знаешь, что самое трудное в нашей работе?
- Перебирать двигатель при минус тридцать. (До сих пор не понимаю смысла этой фразы).
- Самое трудное в нашей работе - ждать...
Это я запомнил навсегда.
Потому что я знаю.
Потому что я - жду...
Жду каждый раз, когда выполнена моя работа. Когда можно развернуть корабль в сторону, дать форсаж и пить кофе.
Я не хочу кофе...
Потому что сейчас я услышу, как они добрались до корпуса, как они станут его резать, а потом - входить в корабль.
И все будет в порядке, потому что капсулы я проверил сам, а на курсы подготовки моих парней ушло столько денег, что эту Йокогаму можно было просто купить... А капитан каждый день вылезал бы из торта и танцевал аргонскую качучу... В неглиже...
А потом они пойдут внутрь.
Палуба за палубой.
Я знаю, что они возьмут этот корабль - не было еще таких кораблей, которые не взяли бы мои парни. Точнее, такие корабли я просто уничтожал.
Потому что я хочу, чтобы они вернулись все.
Все эти двадцать громил, ни черта в жизни не умеющих, кроме как крушить и ломать, будь то переборки корабля или компьютерная защита.
Эти двадцать пьяниц и волокит, бывших когда-то подонками общества.
Двадцать рыл, иссеченных шрамами, с боевой раскраской для устрашения врага...
Все...
Все двадцать...
Ах, насколько легче мне было бы сейчас отбиваться от хааков, разворачивая корабль турелями к врагу, потому что от кионки уворачиваться бесполезно, а надо просто убить первым, иначе убьют тебя.
А я жду...
Жду, когда можно будет просканировать взятый корабль и пересчитать.
И я держу кулаки каждый раз, открывая список трюма взятого корабля, чтобы внизу увидеть 20/20...
Двадцать из двадцати...
Чтобы потом выдернуть их оттуда транспортером и позволить себе несколько минут понаблюдать за ними через коммуникатор.
Чтобы Нил как всегда напевал "Три котлеты", а Кэл смачно и с оттяжкой стрельнул мокрым полотенцем Соа по пятой точке.
Хали как обычно опять придумает какой-нибудь конкурс горячим теладийским парням, и вся эта братия будет лопаться от смеха, глядя, как эти двое "ящщщщеров" поедают на скорость мыло, чтобы заработать два кредита.
И тогда все будет хорошо.
И я снова пообещаю себе, что буду честно покупать корабли на верфи.
И буду честно держать слово, благо кораблей у меня хватает.
Но парни мои через некоторое время заскучают, а потом в один из вечеров в кают-компании кто-нибудь, нарочито внимательно оглядев стены, вдруг скажет:
- Черт возьми - милое местечко! Кэп! А не захватить-ли нам эту посудину?
И тогда я снова пойму, что надо искать подходящее корыто для абордажа...
А сейчас я могу только ждать.
- Мы у цели!
Ну вот и началось...
- Начинаем резать корпус.
- С богом, парни!
И я жду...
Я умею ждать...
Я жду... |
