Дневники Пилота

Извините конечно, не хочу показаться невесть кем, но мне так понравилась роль Михаила Бурлакова что просто не смог удержаться и продолжил писать... Если я вам всем со своим Михаилом надоел, скажите и писать я перестану.
 Но а пока хочу поделиться новой главой:

И добавлю краткое пояснение:
 Миша вновь оказался в Х3 Вселенной, только мутировавший из за бета-излучения, попал в другую шкуру, не понит своего прошлого, он думает что у него прошлое другое, рассказ несколько мрачен но и полон приключений.
 Я очень надеюсь что он вам понравится.



Смелый Завоеватель 2 (Последний бой)
Глава 1 (Квантовый мальчик)

 Темнота по-прежнему давила на глаза, уши, мозг, тело. Только теперь к ней приписывалось странное чувство…. Но Миша не стал обращать внимания на него. Единственное что он подумал – «Что же теперь даст мне Х3? Приключения, или снова как тогда горе и разочарование? Жаль только с друзьями и матерью расставаться». Ему представилось уже немного поседевшее лицо мамы, как она плачет…. Постой-ка! Он не помнит её лица! – «Стоп, стоп, стоп!» - подумал Миша про себя! – «как это я не помню её лица? Что за чертовщина? Так, вот я дома, э-э, а где я живу? Хм, о чем это я?» -
 Теперь Миша знал кто он...
 Она вышла из магазина как раз вовремя, что бы увидеть, что её играющий маленький сын оказался прямо на пути высокого худого мужчины в сером, шагавшего посередине аллеи, словно в какой-то механизм. На мгновение её сердце екнуло! Но в следующий момент она прыгнула вперед, схватила мальчика в за руку и оттащила в сторону!
 Мужчина прошел мимо, не повернув головы. Женщина прошипела в его удаляющуюся спину:
-Иди, иди! Уматывай отсюда! Хоть бы постыдился…
 Михаил Бурлаков продолжал размеренно шагать, такой же непоколебимый, как ход часового механизма, заведенного до отказа именно с этой целью. Но мысленно он отозвался на эту реплику женщины - «Стыдиться? Стыдиться! Чего? Того, что я чуть было не наступил на этого ничтожного сосунка? – его лицо исказила гримаса бешенства – Берегись! Я – монстр!»
 Он видел, что люди, мимо которых он проходил, люди которые знали его и которых он знал по именам, семьям, и дружеским рукопожатиям, - все они сторонились, уступали ему дорогу, жались к стенам домов или к краю тротуара. Некоторые из них, даже не старались не дышать вблизи него. Но он уже устал от непрерывного внутреннего крика. Эти люди были недостойны его приветствия, взгляда. Миша сосредоточил все усилия на том, чтобы справиться со спазматическим оскалом, перекосившееся лицо, а его механизм воли продолжал перемещать вперед, шаг за шагом.
 По мере того, как Миша Бурлаков шел вдоль порклатовой дорожки, стараясь не замечать пролетавших вокруг космо-мобилий, и аэро-мобилий, его глаза осматривали собственную фигуру, проверяя, нет ли на одежде прорех или лоскутов, контролируя руки во избежание царапин и убеждаясь что ничего пока не случилось со шрамом, пересекавшим правую ладонь от основания до того места, где оставалось два последних пальца. В ушах у него звучал голос врача:
 - ВСК, уважаемый Михаил! Внутренний самоконтроль. Особенно за пальцами рук, ног. От этого зависит ваше здоровье! Ваши мертвые нервы уже никогда не восстановятся. Вы можете не заметить сами, как нанесете себе ранку, царапину, травму, в конце концов, если не будете осуществлять постоянный самоконтроль над собой! ВСК все время, думайте о нем днями и ночами, поскольку в следующий раз вам так может не повезти!
 ВСК. Эти буквы вмещали в себя всю его жизнь!
«Доктор» - с сарказмом думал Миша. Но если бы не они, он, возможно, столько бы не протянул. Ведь Миша был в таком незнании по поводу грозящей ему опасности! Его не аккуратность к себе могла его убить!
 Смотря на удивленные, испуганные, похожие друг на друга лица – похожих лиц было много, хотя станционный порт Юпитера 3 не отличался огромным населением, как на богатых гостиницах Марса, особенно Луны, не говоря уже и о Земле, - мелькавшие лица вокруг, Мише хотелось, чтобы его лицо содержало железную, хмурую, выражающую бесконечное презрение всем и всям вокруг. Но нервы лица были едва живы, хоть и врачи говорили, что это ему кажется из-за обширной стадии болезни. Отгораживаясь от всех, он не знал про маску, про то, что было у него на лице. Когда женщины, некогда любившие его, и он имевший их, отшатнулись от него словно от убийцы или маньяка, Миша резко почувствовал приступ тоски, грусти о жизни. Однако он жестоко подавил тоску и грусть, не ожидая момента, когда она нарушит его внутренний самоконтроль. Его ВСК.
 Миша, наконец, приблизился к цели своего путешествия. Миша сам и специально переехал из Венеры сюда, так как тут выжить было сложнее, бандитизм, пьянство, не смотря на 2900-е года, давали о себе знать! Но именно благодаря зданиям 2150-ых, именно благодаря этим едва проходимым улицам, он мог выжить….
 Впереди показалось ржавая вывеска «К м ан я Терм н ал С  зи». Миша знал, что раньше, когда он только ещё сюда приехал, там висели такие же буквы, только их было чуть больше, и название гласило «Ком ания Термин л Св зи». То есть компания терминал связи. Он прошел от Небесной Фермы две мили до порта, чтобы оплатить возможность подключения связи не из дома, как он раньше делал, а в центре терминал связи.  Хотя, да, он мог отправить деньги, только всунув карту оплаты в щель своего домашнего терминала, или на крайней случай в щели для кредитов, но он мог рассматривать это как трусость, перед всем растущим, перед всеми людьми, относящимся к нему с презрением.
 Пока он находился на лечение в Луне, его жена Евгения оформила развод и вместе с несовершеннолетним сыном Сашей, уехала за пределы Венеры. Единственное что она взяла из общего имущества – аэро-мобиль. Большая часть одежды Евгении осталась дома. Потом соседи, живущие рядом с ним, стали настаивать ему нежелательными намеками о отъезде, а когда он отказался продавать его квартиру, один из них переехал в другой центр жилья в Порту. Кроме того, когда он перестав заказывать все на дом, и стал посещать близ стоящую  кахунопекарню сам лично, - Миша как раз проходил мимо нее, ещё раз замечая что она по-прежнему обвешана дешевой рекламой – начал доставлять еду на дом независимо от того, были ли они заказаны или нет, и, как думал Миша, даже независимо от того, желал Миша или не желал за них платить!
 Теперь он шел мемо здания суда, старинные колонны серого цвета которого, казалось, гордо поддерживали здание справедливости и закона, здания, в котором его лишили семьи. Ступени здания как и всегда были грязными и пыльными, помогая заметить что те кто ходил по ним в поисках надежды и справедливости, ничего не найдут кроме отчаяния и беззакония.
 - Пролила ли ты хоть одну слезу? – прошептал Миша, взывая к памяти Евгении. – Что ты чувствовала? Решимость? Облегчение? –
 Миша не давал других вариантов.
 Он подавил желание бежать от опасности, от этих блеклых потрескавшихся стен. Головы гигантских львов, и изображение лица правителя Земли, гордо смотрели на всех ничтожных людишек сверху.
 В порту, где население составляло не более тридцати тысяч человек, этот район был не слишком велик. Бурлаков прошел по дорожке, затем через улицу смотря как бы слева либо справа не вынырнул аэро-мобиль , и проходя мимо ювелирного магазина со стеклянной стеной, чудом не разбитой в этом порту, успел заметить как несколько земных девушек примиряют на себе нагальцовые браслеты, и ещё что то. Некоторые из них, облокотились на прилавок в весьма эротических позах, и горло Миши сжалось. Он поймал себя на том, что оглядывает бедра и грудь девушек – то, что было доступно кому угодно, но только не ему! Он стал импотентом. Распад нервов убил и эту функцию… Внезапно, словно удар громом, перед его глазами встала его Евгения, затмив этих девушек и идущих людей. Он увидел её примеряющую прозрачную платиду подаренную им, и все линии теля четко вырисовывались под тонкой тканью. Миша внутренне застонал:
«Женя! Как ты могла меня бросить!? Неужели больное тело перевесило любовь?!»
 Миша обхватил плечи с такой силой, словно пытаясь задушить себя, и подавил эти прекрасные воспоминания. Такие мысли были слабостью, которую он не мог себе позволить. Ему было необходимо избавиться от них раз и навсегда.
 «Надо ожесточиться, - думал он. – Это поможет мне выжить!»
 Да. Жестокость была его единственный шанс. Недавно он попал в неизвестный сектор четыре, куда доступ был запрещен, поскольку те кто туда влетали, возвращались страшными мутантами. Некоторые вернулись с непонятной проказой, которую не могли остановить даже в центре Земли, где были самые (до открытия этого сектора) мощные врачи. И однажды он, планируя написать свою новую книгу, решил взять для сюжета именно этот проклятый неизвестный сектор четыре. Взяв свою новую Рапиру, Миша отправился исследовать новый сектор. Он конечно знал что туда залетать не стоит, или даже запрещено, но он хотел только одним глазком….
 Но воспоминания прервались на том, что Миша с ужасом заметил (не подвела его многодневная тренировка контроля над собой) стоит оп середине тротуара со сжатыми кулаками и трясущимися плечами. Он безжалостно подавил все воспоминания, и резко сорвавшись с места, пошел вперед. И тут же с кем-то столкнулся.
-Грязная свинья!
 Миша успел заметить, что тот с кем он столкнулся, был одет в грязный коричнево-красный макинтош, расцветки охраны. Но Миша не стал останавливаться для извинений. Вместо этого он ещё больше ускорил шаг, чтобы не видеть страх и отвращение на лице. Вскоре его шаги внось обрели бессмысленную механическую размеренность.
 Теперь он шел мимо офисов электро-компании ЕВОЛюШиН – единственный причины заставившей его проделать этот путь, ради оплаты терминального счета. Два месяца назад он отправил по термо-почте двести кредитов А, хотя на пришедшем сообщение от ЕВОЛюШиН сумма значилась 6 кредитов А, и получил сообщение со своими кредитами обратно. Наверное его почту даже и не читали. В дополнение чуть позже пришло сообщение что его счет кто-то анонимно оплачивает по меньшей мере уже в течении года. Будь бы он на Венере он скорее всего знал бы уже через пять секунд кто этот грязная свинья, но в Юпитер 3, особенно на станции где он жил не было такой техники. Её бы уже за пол дня разобрали и растащили….
 В общем, в результате долгой внутренней борьбы Миша пришел к выводу, что если не станет сопротивляться этому (честно говоря, он наделся, что хоть пару грабителей заглянет в его дом, но даже они сторонились его) отчуждению общества, то у него скоро вообще не появится повода появляться на улицах порта. Поэтому он и совершил сегодня эту прогулку с целью лично оплатить свой термо-счет, а так же доказать всем, что он не позволит отобрать у себя право быть человеком, тем более Землянином! «Что если я же опоздал? – думал он. – А что если уже счет оплачен? Тогда зачем я пришел сюда лично?»
 Эта мысль заставила его сердце задрожать. Миша быстро проделал процедуру ВСК и снова бросил взгляд на вывеску, до которой оставалось пол квартала. Идя вперед он вдруг вспомнил одну песенку:
 Квантовый мальчик, фальтовые ножки,
 До чего же тебе трудно,
 Идти по дорожке.
 Дам тебе несильного пинка я –
Покатился, квантумом гремя…
 Этот бессмысленный стишок назойливо вертелся в голове, насмешливо хихикая, и дурацкий мотив стучал в мозгах, как насмешка, словно исполняемый на скрипке.
 «Наверно, как верят Гонеры где то в мистических небесах Вселенной, - думал Миша, - есть некая ожиревшая богиня, с трудом, держащая мою дурацкую судьбу. Хватит одного пинка злобным взглядом, и я окажусь поверженным. Ох, до чего верно квантовый мальчик. До чего же я неповоротлив!»
 Однако одним издевательством этой песенки Миша не отделался. Он уже оказался один раз если не пнут, так толкнут в спину. Его брак с Евгением был очень счастливым. В одном порыве вдохновения он написал кучу стихов и роман, не имея ни капли понятия как вообще эти романы и стихи пишутся. Потом он видел свой роман и стихи целый год среди любителей этого искусства. Именно поэтому у него денег и сейчас было очень много. «Я мог стать богачом, - думал Миша, - если бы знал что напишу такое!». Но не знал. Он даже сомневался, найдет ли спонсора. Но те дни все равно были счастливыми, ведь он только что женился на Евгении. Ему были не нужна не слава, не деньги, ведь тогда они были вместе! Тогда его воображение озарило самое настоящие вдохновение, и теплые чары ее гордости и страсти заставляли его гореть, подобно вспышке молнии, но не секунды, не доли секунды, а целые пять месяцев в одном долгом и неистовом взрыве энергии, который, казалось, создавал природу земли и космоса лишь одной силой своего блеска: холмы, утесы, деревья, клонящиеся под порывами ветра, звезды, планеты, туманности, плывущие в едином танце вселенной – все являлось на свет из вспышке молнии, этой белой молнии, ударившей в небо и землю из под его блистательного, как сказали бы в тысяча шестисотых, пера! А когда работа была закончена, он почувствовал себя опустошенным и умиротворенным, словно вся его любовь излилась в одном акте!
  Миша был из тех, кто любит вершины, беспредельные эмоции давались ему не просто. Но это было восхитительно! Он сосредоточился на этом пике энергии, которая оставалась  самым чистым и прекрасным из всего, что у него было в жизни! Величественный фрегат его души пересек глубокий и опасный океан космоса. И Миша отослал рукопись через термо-почту с чувством спокойной уверенности.
 В течении этих месяцев создания книги, а затем ожидания, они жили на её доход. Она, Бурлакова Евгения, была спокойной женщиной, глаза и цвет лица ее выражали больше, чем слова. Кожа её имела золотистый оттенок и оттого Евгения была похожа на теплый драгоценный камень или шлейф, наполненный радостью. Её нельзя было назвать ни крупной, не сильной, и Мишу всегда поражало то обстоятельство, что она добывала средства для их существования, объезжая грубых и неотесанных мугалов, животных Паранидов.
 Однако слова «объездка» и «дрессировка» ни в коей мере не отражали её мастерство в обращении с этими животными. В её работе не было никаких проверок на силу, ни каких орущих мугалов с сумасшедшими тремя глазами и раздувающимися жабрлалами. Мише казалось, что она укрощала мугалов обольщением, хотя любой другой мог подойти к мугралу одетый в наноброню. Одно её прикосновение укрощало мускулы мугала. Её воркующий голос заставлял расслабиться уши муграла привыкшие только к жестокому и грубому крику паранидского тона. Когда она садилась верхом на спину, усеянную треугольными штырями и шипами, не понять чем претерпевая ту боль, которую доставляли эти штыри, то её ноги укрощали ту страшную силу, и муграл шел мягко и ласково стараясь даже не взбрыкнуть и не доставить боль хозяйке.  Но всякий раз когда на муграла находил спазм дикости она просто спокойно подходила к нему и звала своим прекрасным голосом, ещё раз спасая муграла от ужасных орудий плазмиды, которые навеки усмеряли до её прихода взбесившихся муграл.
 Глядя на неё Миша чувствовал себя нескольку униженным таким мастерством. И даже после того, как он облаченный в наноброню пытался поездить на муграле, он не смог преодолеть страх перед этим хищным и свирепым животным.
 Её работа была не слишком прибыльной. Из муграла получалось мясо первого сорта, но для этого его нужно держать в холоде, поскольку из-за нежной структуры оно теряло весь вкус и начинало неприятно пахнуть. Но при переводе не кормежку многие мугралы начинали беситься и прыгать, осложняя работу тем кто их переводил, и тем самым их приходилось застрелить так как взбешенного муграла невозможно успокоить, и его ужасные рога таранили других мугралов доселе спокойных. Между мугралами возникала общая потасовка и дрались они только до смерти не давая других вариантов. Именно поэтому взбешенного муграла приходилось застреливать при первых признаках бешенства.
 И вот однажды Евгения решила завести ребенка. Ввиду обычных задержек от прихода гонораров с публикаций, им пришлось прожить почти год на авансе с книги Миши, и Евгения продолжала заниматься своим делом пока это не стало угрожать безопасности растущего в ней ребенка. Потом, когда её тело сказало что час настал, она перестала работать. С той поры они начали жить своей жизнью, внутри семьи. Она с таким старанием подчинялась задаче выносить ребенка, что её глаза часто заволакивало дымкой ожидания.
 Когда ребенок родился, Евгения объявила что назовет его Сашей в честь отца и деда.
 -Саша… - проворчал Миша, подходя к двери компании. Это имя никогда ему не нравилось. Конечно, в первое время он испытывал нежность и даже гордость, чувствуя себя причасным к свершившейся тайне, но потом бесконечные заботы, связанные с воспитанием Саши стали ему изрядно надоедать. И теперь, когда его сын исчез вместе с Евгенией, он почти не вспоминал о нем, а мысли о жене вызывали в его сердце горечь и тоску.
 Внезапно в его рукав вцепились чьи-то пальцы.
-Эй, мистер, - произнес боязливо и настойчиво чей-то голосок. – Эй, мистер…
 Миша повернулся и выкрикнул:
- Не прикасайся ко мне! Я – монстр! – Но, увидев лицо мальчика, остановившего его, не стал вырываться. Мальчику было лет восемь или девять – стало быть он слишком мал чтобы бояться его болезни. Лицо ребенка от страха покрывали багровые пятна, как будто кто-то заставил его сделать ужасное.
 - Эй, мистер, - повторил он с ноткой мольбы в голосе. – Вот. Возьмите. – Он сунул мятый клочок бумаги в бесчувственные пальцы Миши. – Он велел вам отдать это! Вы должны прочитать! Хорошо?
 Пальцы Бурлакова непроизвольно сжали бумажку.
«Он, - тупо думал Миша, глядя на мальчика. – Он?»
 - Он. – Мальчик показал трясущимися пальцами в ту сторону, откуда появился Миша.
 Миша оглянулся и увидел старика в грязном макинтоше цвета охраны, стоящего на расстоянии полуквартала от него. Тот бормотал, почти напевал что-то неразборчивое и бессмысленное. Его рот был открыт и хотя губы и челюсть не двигались, звуки образовывались без их участия. Его длинные спутанные волосы развивались на легком сквозняке. Лицо было поднято к верху. В левой руке он держал деревянную чашу, с какими ходят нищие. Правая рука сжимала длинный деревянный посох к концу которого, был прикреплен плакатик с надписью: «Берегись!»
- Берегись!
 На мгновение Мише показалось, что надпись источает угрозу для него. Страшные опасности словно бы отделялись от нее и плыли к нему по воздуху издавая истошные вопли. И среди них, под эти вопли, на него смотрели глаза – два глаза, словно клыки, сверлящие и неумолимые. Они рассматривали его с пристальной, холодной и жадной злобой, как будто он и только он был той мертвечиной, которой жаждали вороны. Злорадство изливалось из них, словно яд. Миша затрепетал, охваченный непонятным страхом.
 Берегись!
 Но это была всего лишь надпись, всего лишь дощечка, прикрепленная к деревянному посоху. Мимо как в тумане пролетавшие аэро-млбили с замедленностью вернулись в свой положенный ход, воздух снова стал прозрачным.
 - Вам надо прочитать это, - снова сказал мальчик.
 - Не прикасайся ко мне, - пробормотал Миша, все ещё чувствуя что мальчик держит его за рукав. – У меня пальтонная проказа.-
 Но когда он оглянулся, мальчик уже исчез.

Странности вселенной-Х.
---------------------------ЧАСТЬ-2
Немного озадаченный столь таинственным проишествием я решил немого перевести дух.Далеко лететь не пришлось.В соседнем секторе был расположен военный аванпост.Там я и припарковал свои огромный авианосец.К моей радости я встретил там компанию бравых пилотов с которыми был уже давно знаком.Мы весело посидели.Эта веселая компания развеяла все мои страхи относительно моей психики.Выслушав мой рассказ.Сед сразу развеселил меня шуткой,что мол этот призрак представляет души всех убиенных мною пиратов.Юрий сказал,что с ним тоже происходило нечто подобное. И так получив заряд бодрости от своих веселых друзей я направился к ближайшей Паранидской верфи с твердым намерением купить Одисей.Путь лежал не близкий,через один из самых опасных районов вселенной-Х.Но меня это не пугало,а наоборот я находился в предвкушении новых трофеев.
До намечанной цели оставалось пролететь всего один сектор,но из-за обилия пиратских караванов я на весь вечер застрял в секторе  Месть Рукая.
Примерно после разгрома третьего каравана я включил карту,что бы посмотреть что осталось от пиратов.Список был не большой всего пара контейнеров с ракетами и... нука-нука,что тут у нас.Опа не ужели мне это удалось,я так давно об этом мечтал.Впервые за всю свою карьеру среди трофеев я увидел контейнер с ПГ.Пересев на медузу я помчался за ним.Закончив уборку я заметил очередной караван и чуть в стороне от этой группы неспеша двигалась одинокая Элита.Воодушевленный приятным сюрпризом я помчался её догонять,я уже представлял себе как по давно отработанной тактике могу её захватить.Но дальше произошло то,что снова заставило меня задуматься о состоянии своей психики.......
Быстро сев Элите на хвост я как всегда дал длинный залп из ИЛ.2-3 сек.и щитов нет и вот в этот момент включился экран связи.На нем появилось худощавое лицо с редкой бородкой и в капюшоне (если я не ошибаюсь это гонер).Он вежливо попросил меня оставить его в покое.Не ну то что гонер может стать пиратом это меня не удивило,но его голос показался мне странным.Не предав этому большого значения я продолжил его кромсать.Когда корпус Элиты был поврежден примерно до 85%,БК предупредил:
-Внимание энергия на исходе.
Я прекратил огонь и вышел на связь с целью.На экране снова появился мужик в капюшоне и нежным басом произнес:
-Что тебе нужно.
Брр,я потряс головой,прочистил ухо мизинцем.Мне послышалось или это был голос Паранида.Ладненько.Я вежливо попросил его сдаться.В ответ гонер-пират все тем же (теперь я был в этом уверен) Паранидским басом,но без традиционных Паранидских оскорблений,стал вешать мне лапшу на уши.Что мол они Параниды мирная расса.Но если я не оставлю его в покое,то вся Паранидская конница и вся Паранидская рать тут же примчится и покромсает меня на мелкие кусочки (ну что то в этом роде).
Я снова дал короткий залп из ИЛ раскурочив его корпус на 50% процентов.После чего я прекратил огонь специально дав ему возможность ответить.И он ответил мне из задней турели.Как я и расчитывал в этот момент заговорила моя передняя турель,настроенная на защиту.Еще один залп из ИЛ успокоил его заднюю турель.Я отпустил гашетку и предоставил дело турели,она долго и мучительно кромсала его корпус из ФУ (именно на этой стадии атаки некоторые пилоты не выдерживают и сдаются),но этот пиратский Паранидо-гонер предпочел умереть и до самого конца кормил мои уши лапшой.

ФОРВАРД писал(а): Странности вселенной-Х. ---------------------------ЧАСТЬ-2

 Бывает же.:rolleyes:

Колосс писал(а):  Бывает же.:rolleyes:

Да уж,если так дальше дело пойдет,то у меня будет серия подобных мемуаров

ФОРВАРД писал(а): Да уж,если так дальше дело пойдет,то у меня будет серия подобных мемуаров

А ещё части предвидятся???

Sed писал(а): А ещё части предвидятся???

Пока больше ни чего особенного не произошло.Если что я обязательно напишу.у меня ведь древняя версия вроде 1.4

ФОРВАРД писал(а): Пока больше ни чего особенного не произошло.Если что я обязательно напишу.у меня ведь древняя версия вроде 1.4

И у меня такая же!

              Глава 4
            Первый контакт!
  

  В рубке всё сверкало. Кое-где пылал огонь. Анастасия и я пыталась потушить его. Светослав копался в панели.  Мы летели неизвестно куда совершив "Квантовый прыжок". Как только мы прыгнули начались не поладки в рубке всё начало взрываться. Корабль содрагался от перегрузки.
  - Вы раньше совершали хоть раз этот "Квантовый прыжок"? - спросил я у Анастасии.
  - Нет мы первые его совершили. Раньше это была только теория
  - Блин угораздило же меня влипнуть, вместе с вами.
  Прибежал Святослав и начал колдовать над компом.
  - Ты скоро сделаешь? - спросил я
  Ответа я не услышал.
  - Лучше не трогай его он справиться. Я его знаю.
  - Мы разогнались до такой скорости, что тормозить будем наверное с месяц. Для того чтобы резко затормазить нам нужны врата. Я кажется нашёл врата не далеко от нашего местонахождения. Я задал новые координаты, вам лучше сест и пристигнуться остановка будет о-о-очень резкой - сказал Святослав и сам тут же пристигнулся.
Мы сели в свои кресла  и пристигнулись
  - После торможения автоматика на некоторе время откажет, капитан вам будет лучше перехватить в этот момент управления на себя. Неизвестно что там будет.
Я взялся за штурвал и стал ждать.


  Разбитая эскадра снижала скорость, направив слепящие факелы в сторону столицы. Корпус "Лориэля" содрогался и стонал под натиском тройной перегрузки. Временами скрип и вибрация в отсеках настолько усиливалась, что женщина, носившая имя Кэриэль, леди Чула, невольно спрашивала себя, не развалится ли злаполучный корабль на куски. Впочем, после стольких дней жестокого торможения ей едва хватило сил об этом беспокоиться.
  Чула не была новичком и привыкла к перегрузкам. Она прошла весь путь на борту "Светящего" под командыванием лорда Ричиэла , когда два месяца назад тот присоединился к флоту метраполии и после изматывающей череды ускорений прорвался сквозь  пространственные тоннели в систему Магарин навстречу силам мтятежных никсов.
  Враг, однако поджидал в полной готовности, и в конце концов из всего экипажа "Светящего" в живых осталась только она, а тяжёлый крейсер "Лориэль", спасший её катер из огненного хаоса поражения, пострадал настолько сильно, что представлялось чудом, как он вообще уцелел в битве.
  Все шесть оставшихся кораблей лишились боеприпасов и сражаться не могли. Им оставалось лишь погасить скорость, пришвартоваться к кольцу Заншаа, приняв на борт запасы ракет и аннигиляционного топлива, а затем сново пройти через серию ускорений, набирая достаточную скорость для манёвра на случай появления врага. Это означало ещё месяцы и месяцы трёх- или даже четырёхкратных перегрузок, для Чулы.
  Завыла сирена, переборки коробля снова разразились стонами, и Чула с облегчением вздохнула. Обед! Целый благословенный час половинной гравитации - время, когда можно наконец потянуться и размять онемевшие узы мышц. Потом придётся стоять вахту во вспомогательной рубке, теперь и единственной - с тех пор, как главная сгорела вместе с лордом "Лориэля" и двумя помошниками.
  Усталось давила на веки. Чула отстегнула ремни амортизационного кресла и поднялась на ноги, борясь с приступами головокружения: сердца вносили очередные корективы в кровянное давление. Сорвав шлем компенсационного скафандра, она наконец-то вдохнула чистый воздух, не смешанный с испарениями тела. Покрутила головой, разминая затёкшую шею, и отодрала прилепленныйза ухом пластырь с лекарством, которое помогало приспасабливаться к перегрузкам. Затем прикинула, хватит ли времени на душ, и решила, что хватит.
  Натянув одолженный чистый комбинизон и налепив на шею очередной пластырь, Чула подошла к столу, когда команда уже заканчивала обедать. С тех пор как командная кают-компания осталась в разгерметизированной части коробля, а личные запасы пищи и напитков разлетелись на атомы, старшие члены команды питались вместе с экипажем.
  Чула успела только втянуть аромат сплющенной овощной запеканки и отщипнуть кусочек, как сного завыла сиена. И все кто находился в столовой бросились бежать по своим местам.
Чула первая вбежала в рубку. Дежурный суетился около терминала и ругался на коарском.
  - Что случилось? - спросил Фути
  - Мы остановились не в системе Заншаа, остальные корабли улетели - ответил дежурный Фарх - и чтобы набрать нужную скорость на нехватит аннигиляционного топлива, так что мы влипли по крупному. Я сейчас пытаюсь отправить сообщение в систему Заншаа, на радиация вокруг корабля не даёт этого сделать, нужно подождать пока она спадёт, это часав шесть как минимум.
  - Что это такое? - спросила Чула смотря в иллюминаторное окно. Все устремили взоры туда.
Все наблюдали огромное кольцо с размером с маленькую планету, висящие в пространстве. Корабль по сравнению с кольцом был пылинкой.
  - Компьтер коробля наверное засёк это кольцо и резко тормознул. Кто-нибудь имеет представление, что это за кольцо и чёрт побери, где мы находимся? - спросил Фути
  - Мы находимся в неизведанной части космоса, за миллион световых лет от систем Заншаа, сюда редко залетают наши корабли так как эта территория граничит с инсектами, в сами знаете как они относятся к нам - ответил Вириэль отклоняясь от манитора.
  - Этого нам только не хватало! - сказал Бир
  -Я где-то видела это кольцо - сказала Сула и подойдя к компу началпа что-то набирать на клавиатуре.Через не которое время она вывела на большой экран информацию, чтоб все увидели, - давным давно эта территория принадлежала расе кошачих Разнубов. Что-то они натворили и взорвали свою планету, как видите остатки планеты находяться здесь - она увеличила тот участок карты, а потом сного вернула, - Дак вот по их преданниям это кольцо они считали "Кольцом богов". Оттуда пришли боги научили их всему и потом сного ушли. Фарх выже прямые потомки Разнубов неужели ни чего не слышал?
  - Я не интерисовался этой темой - ответил Фарх
  - Что-то происходит! - сказал Фати
  По ободу кольца начала собираться энергия, по ободу кольца побежали огни. И нутрь кольца начал покрываться энергитической плёнкой. И как только энергия соединилась в центре, прямо из центра вылетел корабль. В два-три раза меньше "Лориэля". Он летел прямо на крейсер. Но неожиданно ушёл в сторону и сделав пару кругов вокруг крейсера остановился.
  - Кто-нибудь узнаёт этот тип корабля? - спросил Фути
  - Этот тип корабля неизвестен! Наши радары не могут его опознать, может мешает радиация, он невиден на радаре. - ответил Вириэль
  - Этого не может быть? - вскрикнул Фат
  - А ты вспомни, по преданиям Разнубов это кольцо "Кольцо богов". Может это они прилетели. И наших технологий не хватает, чтоб захватить его. Ведь сколько времеи прошло с тех пор как Разнубы погибли. Какими технологиями обладали боги Разнубов? Как они могли продвинуться в технологиях вперёд, чем были раньше?
  В это время корабль совсем остановился. Корабль был странной для них конструкции.
  На связь они не выходили.
  Наступило время ожидания. И сколько на это понадобиться время они незнали

Осторожно продвигаясь к центру связи, который являлся рабочим местом операторов станции, по полутемному коридору, Крис тщательно прислушивался. Крадущееся цоканье по металлическому полу заставило его обернуться вскидывая оружие. «Яйца Жреца герцога!» - выругался Крис опуская оружие – «Евгения я же сказал оставаться в такси!» «Извини Крис, но с тобой мне гораздо спокойней и не так страшно» - произнесла девушка. Крис неодобрительно покачал головой и пошел дальше прислушиваясь, через несколько метров коридора он уловил глухое рычание, доносилось оно из центра связи. Подойдя поближе он увидел искореженную дверь валяющуюся в коридоре, все вокруг было забрызгано ярко-красной кровью, у самой двери валялось что-то похожее на внутренности. Рычание усилилось и раздался звук рвущейся плоти. Крис вздрогнул и осторожно приблизившись к дверному проему, заглянул внутрь. Существо, находившееся в центре связи, напоминало ободранного волка, вставшего на задние лапы, только двухметрового. Вытянутая пасть усеянная клыками была в крови и кусочках плоти. Зверь наклонил голову и с хрустом выдрал из лежащего под ногами тела в темно зеленом комбинезоне кусок мяса, и громко чавкая принялся его пожирать. «Что это?!» - в шепоте девушки успевшей заглянуть внутрь явно слышался страх. «Яо-гай. Хищник, обитает только в нескольких сплитских секторах. Вот только, что он делает на аргонской станции связи?» - Крис посмотрел на Евгению – «Пожалуйста, Женя укройся в безопасном месте». Девушка схватила его за руку – «Крис давай уйдет отсюда, вызовем полицию, военных и пусть разбираются». Крис осторожно освободил свою руку – «Извини Евгения, но это уже дело чести, Сед был моим другом, хорошим ли плохим, но он был МОИМ другом, и если эта тварь его сожрала, то я ее и прикончу!» «Тогда я тебе помогу» - Евгения вытащила из сумочки миниатюрный лазерный пистолет модели «Вампир». «Женечка у этой твари три сердца и два мозга, так что даже с более серьезным оружием придется постараться! А с твоим грозным стволом там вообще делать нечего зверь со смеху помрет, когда увидит» «Ты что еще и издеваешься, я тебе помочь хочу, а ты!!!» - в голосе девушки звучали слезные нотки. «Женечка лучшая помощь, которую ты мне сможешь оказать, это спрятаться в безопасном месте, в такси» - Крис поцеловал девушку и шагнул в комнату вскидывая пистолет. Он успел выстрелить трижды, до того как зверь, отшвырнув в сторону растерзанные останки человека, обернулся и бросился на него. Прежде чем зверь добрался до Криса, тот успел выстрелить еще раз, разрывная пуля раскрошила нижнюю челюсть яо-гая. В следующий момент зверь сбил парня ног и навалился сверху. Бросок зверя выбил пистолет из руки, но Крис успел подтянуть ноги и поистине титаническим усилием перебросил двухсот килограммовую тушу через себя. Яо-гай вылетел в коридор и врезался в противоположную дверь за которой оказалось помещение склада где зверь сокрушил несколько пластиковых и металлических контейнеров, его появление в коридоре сопровождал пронзительный женский визг. Крис быстро поднялся на ноги и оглянулся в поисках выбитого из руки оружия, уши заложило напрочь, пистолет вылетел в коридор, а яо-гай уже поднимался. «Не успею» - Крис наклонился, выхватил из ножен на щиколотке термоклинок и двинулся на встречу ковыляющей твари. В этот момент левый глаз зверя лопнул и зашипел испаряясь. Крис оглянулся и увидел как Евгения из своего крошечного пистолета стреляет в яо-гая. Зверь жутко захрипел, кровь хлестала из искалеченной морды и перенес свое внимание на девушку. «Удачный момент» - решил Крис и бегом бросился к зверю, надеясь удачным ударом в нервный узел на затылке уложить его. Яо-гай своим звериным чутьем уловил движение Криса и с невероятной быстротой для такой туши развернулся и ударил когтистой лапой на встречу. Крис не успел блокировать удар или увернуться смог только вскинуть руку с ножом и почувствовал как летит в сторону, но летел он вместе с лапой яо-гая отсеченной у локтя. Яо-гай казалось, не обратил внимания на потерю конечности и хлещущую из обрубка кровь. Избавившись от Криса,  он повернулся к Евгении, которая продолжала стрелять, оставляя обугленные раны на теле зверя. Крис оглушенный ударом об стену медленно поднимался, опираясь на стену. Зверь навис над девушкой, не обращая внимания на слабые импульсы лазерного пистолета, Крис уже поднялся и пошатываясь бежал, замахиваясь термоклинком, но он явно не успевал…

Непоявлюсь до 1 октября. Вот вам кусочек на прощанье.

Смелый Завоеватель 2 (Последний бой)
Глава 2 (У тебя нет надежды)

 В замешательстве Миша быстро осмотрел улицу, но мальчика нигде не было. Потом, когда он снова повернулся к старику нищему, его взгляд наткнулся на дверь с надписью стертыми  золотыми буквами «К м ан я Терм н ал С  зи». При этом миша испытал новый приступ страха заставивший забыть его обо всем остальном. А вдруг… Эта была цель его «похода»: он пришел сюда лчино, что бы заявить свое человеческое право на оплату собственного счета ни из дома, а от сюда! Но что, если…
 Миша встряхнулся. У него была пальтонная проказа, и он не мог себе позволить делать всякие предположения. Бессознательно сунув клочек бумаги в карман, он в очередной раз произвел процедуру ВСК и с мрачной решимостью направился к двери.
 Человек, поспешно выскочивший навстречу, чуть было не налетел на него, потом узнал и отшатнулся в сторону. Лицо человека внезапно стало серым от того, что он все понял. Этот толчок нарушил внутреннее равновесие Миши, и он чуть было не крикнул: «Грязная свинья!»
 Снова остановившись Миша позволил себе минутную паузу. Этот человек был адвокатом Евгении на суде – толстый коротышка, вечно сыплющий остротами, типичной для адвокатов и прочих жуликов. Пауза нужна была Мише для того, что бы отправиться от испуга во взгляде адвоката. Миша чувствовал страшный стыд от того что стал причиной его страха. На мгновение он даже потерял уверенность, которая привела его в порт.
 Но почти в тот же момент он вскипел от злости. Стыд и ярость боролись в его чувствах.
- Я не собираюсь позволять и так поступать со мной, - прорычал Миша. – Черт побери! Они не имеют права!
 Тем не менее, изгнать из мыслей выражение лица адвоката было нелегко. Вокруг лишь ад… вот настоящая правда. Адское пламя.
 Успел ли он за это короткое время насмеяться столько, сколько положено за жизнь?
 Он чувствовал, что вопрос этот очень важен. Он смеялся даже тогда, когда приняли его роман, смеялся над отражением глубоких тайных мыслей, которые словно подводные течения скользили по лицу его сына; смеялся, увидев в сети и на руках многих людей экземпляр своей книги; смеялся над ее появлением в списках комьюнити-голд. Тысячи вещей, больших и малых, наполняли его весельем. А когда Евгения однажды спросила его, что же он находит столь смешным, он ответил лишь, что каждый жизнерадостный вдох заряжает его идеями следующей книги. Его легкие и рот источали энергию и фантазию. Он хохотал всякий раз, когда чувствовал радость большую, чем мог в себя вместить.
 Но когда роман получил известность, Саше было шесть лет, а еще шесть месяцев спустя Миша так и не приступил почему-то к новому роману. Идей у него было слишком много. Он, казалось, просто терялся среди их изобилия, не зная, какие выбрать.
 Евгения не одобряла подобного богатства. Забрав Сашу, она оставила мужа одного на их только что купленной квартире в центре Орбитальной Станции Венеры, где кроме квартиры у него был кабинет с двумя небольшими комнатами, окна которых выходили на пристройку позади Кольца Красоты и на парк, идущий через него. При этом она заявила Мише, что повезла Сашу повидаться с родственниками, а также дала ему строгий наказ начать писать.
     Это был некий поворотный пункт, с которого судьба начала приближать его к положению квантового мальчика. Начала судьба с предостережения о том ударе, который отсек ему впоследствии полноценность жизни с той же беспощадностью, с какой хирург отрезает пораженную раком или радиацией МНОВО конечность. Он слышал эти предостережения, но не обратил на них внимания. Он не понимал, что они значили.
     Нет, вместо того, чтобы выяснить причину этого грома из начинающего вечереть неба, он с сожалением и спокойным почтением проводил Евгению. Он понимал, что она права, что снова писать он не начнет до тех пор, пока не побудет некоторое время один, и его восхищала ее способность действовать столь решительно, в то время как его сердце стонало под будущей одинокой тяжестью.
 Итак, помахав ей на прощание рукой и подождав, пока авиа-мобиль скроется из виду к направлению Гавани Старта, он вернулся на свою квартиру, заперся у себя в кабинете, включил компьютер и напечатал посвящение к следующему роману: "Евгении, моей хранительнице невозможного".
     Его пальцы неуверенно скользнули по клавишам, и для того, чтобы напечатать нормальную копию, пришлось трижды переделывать все заново.
     Но ему не хватило благоразумия предугадать надвигающийся шторм.
     Точно так же не обратил он внимания и на боль в запястьях и лодыжках; единственное, что он сделал, - это обложил ноги льдом, который в конце концов чуть ли не врос в них. И когда он обнаружил на правой руке, возле основания мизинца, онемевшую часть, то просто выкинул это из головы. В течение 24 часов после отъезда Евгении он был с головой погружен в новую книгу. Образы обрушивались на его мозг, создаваемые пустившимся вскачь воображением. Пальцы все чаще отказывались напечатать самое простое слово, но с фантазией было все в порядке. Ему даже и в голову не пришло потратить время на выяснение причин загноения маленькой ранки, образовавшейся в центре онемевшей части.
 Евгения и Саша приехали через три недели, нанеся визиты всем родным и даже заехав к дяди на Нептуне. Она ничего не замечала, пока однажды вечером, после того, как Саша уснул, они не сели вместе на диван и Миша не обнял ее. Окна были закрыты, и было слышно, как обдувавший дом холодный сквозняк искусственного воздуха пытался их открыть. В неподвижном воздухе гостиной Евгения вдруг уловила сладковатый запах - запах болезни Миши.
     Месяцами позже, глядя на вымытые потралоберином стены своей палаты в больнице для неизлечимых в секторе Луна, он клял себя за то, что не смазал руку Пецитином. Его беспокоила отнюдь не утрата двух пальцев. То, что отняло у него часть руки, было лишь микроскопическим символом того удара, который отсек его от полноценной жизни, исключил из собственного же мира, словно он был неким опасным существом. И когда его правая рука болела, лишенная двух пальцев, эта боль была ничуть не сильнее, чем от простого ушиба. Нет, он ругал себя за легкомыслие потому, что она отняла у него последнюю возможность держать в объятиях Евгению.
     Но той ночью, когда она была рядом, он и понятия не имел, что такое может случиться. Неторопливо рассказывая о своих приключениях наедине с собой, он привлек ее к себе, с удовольствием ощущая прикосновение ее мягкого тела, чистый запах ее волос и чудесное тепло. Внезапная реакция Евгении повергла его в недоумение. Прежде чем он понял, что ее обеспокоило, она уже вскочила с дивана, стащила его следом за собой и, схватив его правую руку, подставила ее под свет лампы. Голос ее зазвенел от гнева и тревоги:
     - О, Миша! Почему ты так ой неуклюжий?
     Потом Евгения уже не колебалась. Попросив одного более или менее знакомых соседей посидеть с Сашей, она потащила Мишу к аэро-мобилю и помчалась в пункт оказания первой помощи. И не оставила его до тех пор, пока их не принял врач. Компьютер поставил диагноз: пальтонная проказа.
 Большую часть следующего дня Евгения провела вместе с Мишей в больнице, пока он проходил тест. А следующим утром в шесть часов Михаила Бурлакова повели на операцию на правой руке. Он очнулся тремя часами позже в госпитальной палате, лишенный двух пальцев. Действие аргонского наркотика еще некоторое время затуманивало его сознание, и только к полудню он почувствовал, что соскучился по Евгении.
     Но в этот день она вообще не пришла к нему. А когда появилась следующим утром, в ней явственно была заметна перемена. Кожа ее была бледна, словно сердце нехотя гнало кровь, а кости лба, казалось, выступили наружу. У нее был вид загнанного животного. Она не обратила внимания на его руку, протянутую к ней. Голос ее был низким и придушенным, словно она не хотела, чтобы даже издаваемый ею звук прикасался к нему. Став от него так далеко, насколько позволяли размеры палаты, обратив пустой взгляд к окну и мокрой улице за ним, она поведала ему последние новости.
     Врачи обнаружили у него Пальтонную Проказу Гамма Излучения Степени 3Вс.
     Пораженный, он сказал:
     - Ты шутишь.
     Тогда она повернулась и, глядя ему в лицо, крикнула:
     - Хватит прикидываться дурачком! Доктор сказал, что сам сообщит тебе, но я не согласилась. Я думала о тебе. Но я не могу, не могу этого вынести. Ты подцепил па’льто-проказу! Разве ты не знаешь, что это значит? Твои кисти рук и ступни отвалятся, руки и ноги искривятся, а лицо станет отвратительно морщинистым, как гармошка. На месте глаз образуются язвы, и я не смогу этого вынести - тебе будет все равно, потому что ты утратишь способность что-либо чувствовать и переживать, черт бы тебя побрал! И - о, Миша, Миша, Миша! - эта болезнь заразна.
     - Заразна? - Он, казалось, не понимал, что она имеет в виду.
     - Да! - прошипела Евгения. - Большинство людей заболевают ею потому... - на мгновение она задохнулась от ужаса и разрыдалась, - потому что они заразились просто залетев на секунду в сектор с гамма излучением. Дети более восприимчивы, чем взрослые. Саша... Я не могу рисковать... Я должна уберечь его от этого!
     И уже когда она исчезла, выбежала из палаты, он ответил:
     - Да, конечно, - потому что ему больше нечего было сказать. Он все еще не понимал.
     В голове было пусто. Лишь недели спустя он начал осознавать, как разрушительно подействовал на него взрыв Евгении. Потом он просто испугался.
 Через сорок восемь часов после операции врач Миши заявил, что тот вполне способен перенести небольшое путешествие, и отправил его в лучшую больничу Луны. Врач, встречавший его прямо у ТР, бесстрастно ознакомил его с различными внешними аспектами Пальтонную Проказу Гамма Излучения Степени Аg: «Вредные лучи Пальтонного Гаммафиолета были впервые обнаружены Дмитрием Елисеевым в 2836 году, но изучение Гаммафиолета постоянно срывалось из-за того, что исследователям никак не удавалось провести две из четырех ступеней анализа по Тортту: никто не мог искусственно взять Гаммафиолет Пальтонна и никто не обнаружил, как он передается. Тем не менее некоторые современные исследования, проводившиеся доктором Михаилом в Неизвестном Секторе три, казались обнадеживающими. Михаил смог обнаружить в этом секторе кили-количесвто Гаммафиолета Пальтонна и запереть в Камотриголический куб. Исследование показало, что состав Гаммафиолета Пальтонна схож с составом Хаакской туманности. . .» Миша почти не слушал. В самом слове "проказа" ему чудилась смешная интонация, ведь все говорили, что эта болезнь очень редка и полностью излечима, но она не была слишком убедительна и действовала на него подобно угрозе, произнесенной на паранидском языке. Кроме интонации опасности, сами по себе слова ничего не передавали. Он смотрел в честное лицо доктора, а видел непонятный гнев Евгении, и ничего не говорил в ответ.
     Но когда Миша обосновался в своей комнате в больнице, квадратной камере с белой чистой кроватью и пропитанными потралоберином стенами, - доктор взял другой тон. Он резко сказал:
     - Уважаемый Михаил, вы, кажется, так и не уяснили себе, в чем заключается опасность. Идемте со мной, я хочу вам кое-что показать.       Миша вышел следом за ним в коридор. По пути доктор говорил:
     - Ваш случай - это то, что мы называем основной разновидностью болезни Пальтонна, - приобретенная проказа, та, у которой, по-видимому, нет... э... лекарства. Восемьдесят процентов случаев заболеваний в нашей стране зарегистрированы с иследователями, которые заразились находясь подолгу в Неизвестном секторе 3, думая что эти лучи есть только в Секторе четыре. В таких случаях мы хотя бы знаем, где они подцепили Пальтонную проказу, если не как именно и почему.
     Разумеется, как и группа Аg так и группы nG, FRs, TerR, Iud, Xcz, протекают они почти одинаково.
     Но, как правило, люди с вариантами nG FRs и Iud находились в Неизвестном секторе 3, где болезнь Пальтонна выражена гораздо слабее, чем в неизвестном секторе четыре. Но если подхвачена болезнь групп TerR, Xcz то зараженные сразу распознают, чем именно они заболели. Это значит, что у них больше шансов вовремя получить необходимую медицинскую помощь и больше тем самым прожить. Вы же получили самую сложную группу, которая возникает в том случае если смотреть прямо в одну точку более 0.2 секунд, группу Аg, группу, когда излечимости она не поддается как и TerR, Xcz, но действует гораздо хуже. Она приравняется к проказе 2000 годов, и развивается очень быстро и незаметно… 
 Я хочу познакомить вас с одним из наших пациентов. В настоящее время он - единственный, кроме вас, имеющий основную разновидность Пальтонной Проказы. Он был кем-то вроде отшельника - жил один, вдали от всех, в астероидах западной части Неизвестного Сектора 3 пока не нарвался на пиратов от которых спасся бегством в Неизветном секторе 4, и пробыл там около четырех минут. Когда же он вылетел он сразу полетел в сектор Марс так как знал чем опасен НС4. Когда доктора увидел этого человека, они даже не стали его спрашивать и прямо в одежде заволокли в камеру с химическим составом противогаммы пальтонна. Но в его случае этот сотсав не остановил. А только каплю замедлил его состояние.
     Доктор остановился перед такой же дверью, какая вела в комнату Миши. Он постучал, но не стал ждать ответа. Распахнув дверь, он поймал Мишу за локоть и втащил его в палату.
     Когда Миша переступил порог, в ноздри ему ударила острая вонь запах, похожий на зловоние гниющего в отхожем месте мяса. Даже потралобериновая вода и различные мази на соснове противо-гаммы не смогли задушить этого смрада. Исходил он от сморщенной фигуры, сидевшей на постели и казавшейся совершенно абсурдной на фоне чистых простыней.
     - Добрый день, - сказал доктор. - Это Михаил Бурлаков. У него основная форма болезни Пальтонна, и он, кажется, не понимает грозящей ему опасности.
 Сморщенное сущестов медленно подняло руки, словно хотел обнять Мишу.
     Вместо кистей у него были вздутые обрубки, лишенные пальцев куски розового больного мяса, испещренного трещинами и язвами, из которых сквозь тактеро-мази сочилась желтая жидкость. Они висели на тонких, обмотанных кроммабинтами руках, словно неуклюжие обрубки. А ноги, даже несмотря на то, что они были прикрыты госпитальной пижамой, выглядели как дряблое дерево.
     Потом пациент зашевелил губами, пытаясь заговорить, и Миша посмотрел на его лицо. Тусклые, глаза на этом лице, казалось, были центром извержения вулкана. Кожа щек была бело-розовой, но оттопыривалась и разбегалась от глаз волнами, словно ее нагрели до такого состояния, что она начала плавиться.
     - Убей себя, - страшным скрипучим голосом произнес старик. - У тебя нет надежды. Лучше умереть, чем жить так.
     Миша вырвался из рук доктора, бросился в коридор, и содержимое его желудка выплеснулось на чистые стены и пол.
     И тогда он решил выжить.
     Михаил Бурлаков прожил в больнице более шести месяцев. Все это время он бродил по коридорам как призрак, отрабатывая навыки ВСК и других необходимых для выживания упражнений, подвергаясь обследованию во время многочасовых врачебных сборов, слушая лекции о пальтоновой проказе, и восстановлении. Они настойчиво рекомендовали ему именно этот метод ВСК. Но он отказывался испытывать что-либо на себе самом. Глубоко внутри него крепло прочное ядро непримиримой ярости. Он заметил, что по какой-то жестокой прихоти его нервов два утраченных пальца казались его организму более живыми, чем оставшиеся. Большой палец его правой руки все время пытался дотронуться до этих ампутированных пальцев и, натыкаясь на шрам, вызывал чувство удивления. Помощь докторов, казалось, была другим вариантом той же самой проблемы. Их стерильные образы вызывали у него те же чувства, что и прикосновение к воображаемым пальцам. А конференции, так же как и лекции, кончались долгими речами специалистов о проблемах, с которыми столкнулся он, Миша.
     Неделями эти речи вливались в него, до тех пор, пока он не начал бредить ими по ночам. Предостережения заполнили его мозг. Ему чудились не страсти и не приключения, а заключительные части речей. – Пальтоновая проказа, - слышал он ночь за ночью, - возможно, самое необъяснимое из всех человеческих несчастий тридцатого века. Эта загадка такая же, каковой является разница между живущим и мертвым существом. О, кое-что о ней нам известно: она не смертельна, не заразна, если не лечиться нужным образом, и не говорить обо всех уже известных способах заражения. Проявляется она в разрушении нервов, зачастую конечностей, может вызывать уродство, главным образом потому, что лишает тело возможности защищать себя путем ощущений и реакции на боль, иногда ее результатом является полная нетрудоспособность, вызванная сильного повреждения лица и конечностей, а также слепота, и это необратимо, поскольку утраченные нервы восстановить невозможно. Мы также знаем, что почти во всех случаях надлежащее лечение и использование ПТК – Потралоберина-Такорасиновой кольфиции, - а также некоторых новых лечебных средств аргонских ученых и боронских грязей может задержать распространение болезни, и, как только разрушение нервов будет остановлено, нужные лекарства смогут удерживать проказу под контролем в течение всей оставшейся жизни пациента, если его группа не Ag.  То, что нам неизвестно, - это почему и как люди подхватывают эту болезнь. Были предположения из-за облучения, а так же из сверхтонкого материала который проникает даже сквозь обшивку космокораблей, но многое не подтверждено. Мы вынуждены полагать, что она приходит в разных обстоятельствах, но присутствие это самое главное. А как только ты ее подцепил - можешь оставить всякую надежду только на то, что наши современные ученые смогут найти секрет этой болезни, этого Пальтона и Гаммафиолета, который в природе невозможен.
     Слова, которые чудились Миши, не были вымышленными или преувеличенными - это могли быть слова из любой лекции или конференции, - но их погребальный звон звучал столь невыносимо, что их вообще никогда не следовало произносить. Безличный голос врача продолжал:
     - За годы изучения болезни Пальтона мы выяснили, что она ставит перед пациентом такие проблемы - две трудности, которые не сопутствуют никакой другой болезни.
     Первая проблема затрагивает взаимоотношения больного с людьми. В отличие от пикопса в прошлом веке и пакро-этида три века назад, или даже СПИДА тысячелетие назад, пальтонная проказа не является и никогда не была  недугом, который можно излечить быстро. Как раз наоборот. Пальтонная проказа не смертельна, и пациент может надеяться на тридцать или сорок лет жизни после заболевания. Этот факт в совокупности с прогрессирующей недееспособностью, вызванной болезнью, говорит о том, что пораженный пальтонной проказой, как никто другой, отчаянно нуждается в человеческой поддержке. Но, в сущности, все общества обрекают прокаженных на изоляцию и отчаяние, приговаривая их, словно преступников или предателей и негодяев, к изгнанию из человеческого общества - и это все только потому, что наука даже в нашем 2900 не сумела раскрыть тайну этого несчастья. В нашей расе, прокаженные пальтоном считались воплощением всего того, что люди боятся и ненавидят.
     Такому поведению людей есть объяснение. Во-первых, болезнь вызывает уродство и зловоние, что, безусловно, неприятно. А во-вторых, вопреки проводимым научным исследованиям, люди не верят, что пальтонная проказа не заразна. И тот факт, что мы не можем ответить на вопросы, касающиеся способов заражения, усиливает их страх - мы не можем со стопроцентной уверенностью утверждать, что прикосновение, воздух, пища и вода, или даже просто сострадание не передает болезнь. При отсутствии какого-либо правдоподобного, доказуемого объяснения заболевания люди воспринимают его по-разному, но все - отрицательно, как доказательство преступления, разврата или извращенности, как ужасный знак какого-то психологического, духовного или морального разложения. И они упорно считают, что болезнь заразна, несмотря на свидетельства того, что она воспринимается с трудом даже детьми многих рас. Поэтому многим из вас придется жить, не рассчитывая на поддержку хотя бы одного человеческого существа, на то, что кто-то разделит с вами вашу ношу.
     Это одна из причин, почему мы придаем такое значение даваемым здесь рекомендациям; мы хотим помочь вам научиться мириться с одиночеством. Многие из пациентов, покидающих это заведение, не проживают столько, сколько смогли бы прожить. Шокированные своим отчуждением, они утрачивают приобретенные здесь защитные навыки; они отказываются от самолечения и становятся либо активными, либо пассивными самоубийцами; очень немногие из них вовремя возвращаются сюда. Пациенты, которым удается выжить, находят где-то кого-то, кто не отказывается помочь им сохранить стремление к жизни. Или же силу жить дальше находят где-то внутри самих себя.
     Однако каким бы путем вы ни пошли, одно остается неизменным: с этого момента и до конца жизни пальтонная проказа - самый главный или даже единственный факт вашего существования. Она будет держать под своим контролем каждое мгновение. С самого момента пробуждения и до момента погружения в сон вам придется отдавать все без исключения внимание всем острым углам и другим возможным угрозам вашей жизни. От этого нельзя будет уйти ни на каникулы, ни в отпуск. Вы не должны позволять себе отдыхать, погружаясь в мечты. Все, что наносит ушибы, толкает, жжет, царапает, скоблит, колет или натирает кожу, может стать причиной вашего увечья, уродства или даже смерти. А мысли о том образе жизни, который вам недоступен, могут привести вас к отчаянию и самоубийству. Я много раз был тому свидетелем.
     Пульс Миши учащался, и простыни, мокрые от пота, липли к телу.
     Голос его ночного видения не изменился - он не мог пытаться напугать его, его страх не доставлял ему радости - но теперь слова стали черны как ненависть, а за ними простиралась огромная кровоточащая рана пустоты.
     - Это подводит нас ко второй проблеме. На первый взгляд она не так уж сложна, но впоследствии вы убедитесь в том, что она может быть для вас разрушительной. Восприятие человеком окружающего мира основано большей частью на чувстве осязания; фактически, вся система взаимоотношения людей с окружающим миром построена на осязании. Люди могут не поверить своим глазам или ушам, но когда они к чему-то прикасаются, то знают, что это реально. И не случайно мы описываем свои глубочайшие проявления эмоций с помощью терминов чувства прикосновения. Грустные истории трогают нашу душу. Неприятные ситуации раздражают или ранят нас. Это неизбежный результат того, что мы являемся биологическими организмами. Вы должны бороться за то, чтобы для себя изменить эту ориентацию. Вы разумные существа - у каждого из вас есть мозг. Пользуйтесь. Пользуйтесь им, чтобы распознать опасность. Пользуйтесь, чтобы научить себя оставаться в живых...

продолжение второй главы чуть ниже.

продолжение второй главы

Извиняюсь что разбил на два текста, не влезло в одну главу.. Вот даже сообщение не влезло во вторую главу.:lol:

1. Колосс, молодец! Отличное описание внутреннего состояния Бурлакова - среди всех, но не с ними. Очень знакомое состояние души. Этот рассказ мне нравится гораздо больше, чем первый про Бурлакова.

2.Скорпион, надеюсь, в твоём рассказе Яо-гая я не съем?

3.Форвард, отлично, наконец-то кто-то решил подробно описать неоспоримый факт гонерской жизни - со временем святоши сходят с ума и начинают считать себя представителями других рас.

4.453цу, весьма неплохо!

Евгения писал(а): 1. Колосс, молодец! Отличное описание внутреннего состояния Бурлакова - среди всех, но не с ними. Очень знакомое состояние души.

 Спасибо Женя.

Евгения писал(а): Этот рассказ мне нравится гораздо больше, чем первый про Бурлакова.

 Правда что ли? Значить ты тот самый любитель про которого говорил Форвард.
П.С: так ты что уже сталкивалась с такими(похожими) проблемами?

продолжение второй главы (Изиняюсь что перевставил сюда, просто там я заметил пару ошибок, затем отредактировал сообщение, но оно из за крупного текста сохраняться не захотела писала -тема отсутствует либо перемещена в другой раздел форума-, и я вставил сюда)


 Потом он проснулся, один в своей постели, облитый потом, с широко раскрытыми глазами, губы напряжены от готовых прорваться сквозь сжатые зубы рыданий. И так повторялось ночь за ночью, неделя за неделей. День за днем он вынужден был доводить себя до бешенства, чтобы найти силы покинуть бесполезное убежище своей палаты.
     Однако его главное решение оставалось неизменным. Он познакомился с пациентами, уже несколько раз проходившими курс лечения в лепрозории, - пойманными рецидивистами и просто случайно зараженными пальтонной проказой, которые не в состоянии были выполнить главное условие своего мучения - условие держаться за жизнь без всякой мысли о компенсации нынешних неудобств комфортом в будущем, которая и придавала жизни ценность. Их тупость и доказала Мише, что его ночные видения содержали в себе основу для выживания. Ночь за ночью они колотили его о жестокий и непоправимый закон пальтонной проказы; удар за ударом они показывали ему, что полное подчинение этому закону было его единственной защитой от нагноения, разъедающей кожу и глаза. В течение пятого и шестого месяцев лечения и исследований на Орбитальной Станции Защиты в Луне он практиковался в ВСК и других упражнениях с огромным усердием. Глядя на пустые стены своей палаты, он словно бы старался загипнотизировать себя с их помощью. Привычка отсчитывать часы между приемами и вводами лекарств постепенно стала подсознательной. Если же он допускал ошибку или хоть немного нарушал свой защитный ритм - беспощадному самобичеванию потом не было конца.
     На седьмой месяц врачи пришли к мнению, что его усердие - это не временная проходящая фаза. Они имели все основания полагать, что прогресс его болезни остановился. И отправили его домой.
     Возвращаясь поздно вечером к себе домой на квартиру, Миша думал, что готов ко всему. Он приучил себя спокойно относиться к отсутствию каких бы то ни было вестей от Евгении и к испуганному шараханью бывших своих друзей и знакомых - хотя эти обиды все еще причиняли ему боль, вызывая время от времени головокружительные приступы ярости и отвращения к самому себе. Оставшиеся в доме вещи Евгении и Саши и опустевшая комната где Евгения держала прежде свои статуэтки, терзали его измученное сердце, словно едкая кислота, - но он уже подчинил себя задаче сопротивляться таким раздражителям.
     Тем не менее ко всему он все-таки не был готов. Очередной шок оказался ему не по силам. После того, как он дважды и даже трижды проверил, действительно ли Евгения ничего не писала, и после разговора по телефону с коммерческим инспектором, который наводил для него справки, - смущение и волнение этого человека, казалось, можно было почувствовать даже через соединяющие их телефонные провода, - Миша отправился в свой кабинет и занялся чтением написанного им начала второго романа. Явное скудоумие собственного сочинения ошеломило его. Назвать эти каракули смехотворно-наивными было бы для них еще комплиментом. Он едва мог поверить, что эта высокомерная чушь написана им самим.
     Той же ночью он перечитал свой первый роман, бестселлер. Затем, действуя руками с величайшей осторожностью, он разжег огонь в искственном и бросил туда как новый манускрипт, так и напечатанный роман.
     "Огонь! - думал он. - Очищение. Если мне не суждено больше написать ни строчки, то по крайней мере я избавлю свою жизнь от этой лжи. Воображение? Как я мог быть настолько самоуверенным?!"
     И, глядя, как листки превращаются в серый пепел, он вместе с ними сжигал и свои мечты о дальнейшей писательской деятельности. Впервые он ощутил, насколько верны были наставления врачей; ему надлежало подавить в себе все воображение. Он не мог позволить себе развивать воображение - способность, с помощью которой он мог представить себе Евгению, радость, здоровье. Если он будет терзать себя несбыточными желаниями, то это нанесет урон соблюдению того закона, который позволял ему выжить. Воображение было способно убить его, или соблазнить, или обманом склонить к самоубийству: мысли о недоступном повергли бы его в отчаяние.
     Когда огонь бил потушен, Миша растоптал оставшийся пепел, как бы довершая уничтожение написанного.
     На следующее утро он принялся за организацию своей жизни.
     Первым делом он отыскал в магазинах двухтысячных старую бритву. Ее длинное лезвие из нержавеющей стали сверкало в флюоресцентном свете ванной злобным плотоядным взглядом, но Миша намеренно загородил его от света, намылил лицо бреющей житкостью, боязливо облокотился о раковину и приблизил лезвие к горлу. Словно линия холодного огня пересекла его вены - остро ощутимая угроза пореза, и обострения пальтонновой проказы. Если бы его лишенная половины пальцев рука соскользнула или дернулась, последствия могли бы быть самыми серьезными. Но Миша сознательно пошел на риск - для того, чтобы приучить себя к внутренней дисциплине, усилить свою бдительность при соблюдении основных правил выживания и подавить свою непокорность им. Он специально не стал ставить искусственные пальцы, что бы он мог выжить. Бритье этим лезвием стало у него впоследствии личным ритуалом, ежедневной ставкой со своим положением.
     По той же причине Миша повсюду стал таскать с собой острый перочинный нож приобретенный в том же магазине. Как только он чувствовал, что его контроль ослабевает, что к нему возвращается воспоминание о надежде или любви, он доставал этот нож и приставлял лезвие к своему запястью.
     Побрившись, он занялся свои новым домом в Юпитер 3. Сделал уборку, расставил мебель таким образом, чтобы выступающих углов было как можно меньше, сведя до минимума угрозу острых краев и невидимых препятствий, он уничтожил все, обо что можно было споткнуться, ушибиться или пораниться, так что комнаты стало безопасно обходить даже в темноте, он сделал свой дом максимально похожим на свою камеру в больнице. Все опасное он поместил в отдельную комнату, и покончив с этим, он запер ее и запрятал ключ подальше.
    
     Покончив таким образом со своим прежним образом жизни, он основательно вымыл руки. Мыл он их с мрачным и одержимым видом, и ничего не мог с собой поделать - физическое чувство нечистоты было слишком сильно.
     Гадкий, грязный прокаженный!
     Осень прошла в непрерывном балансировании на грани безумия.
     Темная сила пульсировала в нем, словно пиратская плазма застряла между ребрами, непреднамеренно раздражая его. Он чувствовал смертельную потребность выспаться, но не мог этого сделать, потому что во сне ему теперь стали чудиться кошмары разложения, несмотря на бесчувственность своего тела, он, казалось, ощущал, как оно живет. А пробуждение ставило его лицом к лицу с ужасным непоправимым парадоксом. Не имея никакой поддержки или ободрения со стороны других людей, он начал сомневаться в том, что сможет вынести всю тяжесть своей борьбы с ужасом и смертью; тем не менее эти ужас и смерть объясняли, делали понятным, почти оправданным его отчуждение и отказ других помочь или ободрить его. Его борьба была результатом тех же страстей, что обуславливали его изгнание. Мысль о том, что с ним будет, если он откажется от борьбы, была ему ненавистной. Ненавистной была и мысль о том, что он вынужден вести безвыигрышную вечную борьбу. Но людей, которые сделали его одиночество столь абсолютным, он ненавидеть не мог. Они всего лишь разделяли его собственный страх.
     Единственной его опорой в этих обстоятельствах была злость. Он держался за свою отчаянную злобу как за якорь спасения, чтобы выжить, ему нужна была ярость - ярость, позволявшая ему держаться за жизнь, словно накинув ей на шею удавку. Бывали дни, когда ярость не покидала его от постоянно.
     Но со временем даже эта страсть начала затихать. Его оторванность от людей была частью его устава: она была необратимым фактом, столь же реальным и обязательным, как земное притяжение, напасть и бесчувственность. Если ему не удастся заставить себя подчиниться фактам, ему не удастся выжить.
     Когда Миша смотрел из окна на улицу, то столбы, мусор, пьяные земляне, редкие полицейские аэро-мобили, казались такими далекими, что ничто не могло послужить мостом через эту пропасть. Противоречие не имело разрешения. Без жизни он не мог продолжать борьбу - однако все эмоции должны были быть отвергнуты им.
     Прошли дни, недели, месяцы, и теперь он все реже и реже проклинал несбыточность желаний, в плену которых находился. Он бродил по улицам позади его дома - высокий худой человек с диким взором, механической походкой и лишенной двух пальцев правой рукой. Любой острый камень, крутой уступ, заваленная мусором атропина напоминали ему о том, что жизнь его зависит от его осторожности, что стоит ему на мгновение ослабить бдительность - и все его беды исчезнут вместе с ним, безболезненно и для всех незаметно.
     Прикасаясь иногда к столбам и ничего не ощущая под рукой, он становился лишь еще более грустным, предвидя при этом, какой его ожидает конец: сердце его станет таким же бесчувственным, как и тело, и тогда мир окончательно будет потерян для него.
     Тем не менее, узнав о том, что кто-то заплатил за него по счету за термо-почту, он ощутил внезапное чувство сосредоточения, прояснения видения, словно наконец опознал своего врага. Это неожиданное благодеяние ясно показало ему, что происходит. Горожане не только избегали его, но и активно действовали с целью лишить его всякого предлога появляться в их обществе.
     Когда Миша впервые осознал эту опасность, его первейшим побуждением было открыть окно и крикнуть так, чтобы его голос раскатился в воздухе:
     - Так и продолжайте! Черт меня побери, если вы мне нужны!
     Однако вопрос этот был не настолько прост, чтобы его можно было решить одной только бравадой. Когда новая часть года постепенно рассеялась, Миша пришел к выводу, что ему необходимо что-нибудь предпринять. Он был личностью, человеком, как и все остальные: и у него было сердце, живое и поддерживающее жизнь в его теле. И он не собирался покорно ждать, когда это сердце ампутируют.
     Поэтому, получив очередной счет за по приходящей термо-почте, он собрался с духом, тщательно побрился, облачился в одежду из плотной ткани, сунул ноги в крепкие ботинки с составом теладиания и отправился в двухмильный поход в порт, чтобы лично уплатить по счету.
     И вот теперь он стоял перед дверью компании, обуреваемый сомнениями, проносящимися у него в голове, словно грозовые тучи. Так прошло уже немало времени, а он все стоял перед дверью с надписью золочеными буквами, повторяя про себя: "...Это - медленное убийство", - потом он собрался с духом, распахнул дверь с силой штормового ветра и направился к девушке за стойкой с таким видом, словно она вызвала его на единоборство.
     Он подошел и положил ладони на стойку, чтобы унять дрожь в руках.
     На мгновение лицо его исказила свирепая гримаса. Он сказал:
     - Меня зовут Михаил Бурлаков.
     Девушка была опрятно одета и казалась довольно миловидной. Миша заставил себя посмотреть ей прямо в лицо. Он увидел ничего не выражающий, направленный мимо него взгляд. И пока он выискивал в этом взгляде испуг или отвращение, девушка направила взгляд в его сторону и сказала:
     - Я вас слушаю...
     - Я хочу оплатить свой термо-счет, - ответил Миша, подумав: "Она ничего не знает, просто не слышала обо мне".
     - Пожалуйста, - отозвалась девушка. - Назовите ваш номер.
     Миша назвал, и она начала смотреть в компьютере проверяя его подлинность.
     Неопределенность ожидания возродила его страхи, и он почувствовал, как сжалось горло. Ему нужно было как-то отвлечься, чем-то занять свое внимание. Внезапно вспомнив о встрече на улице, он сунул руку в карман и извлек из него обрывок бумаги, который передал ему мальчик.
     "Вы должны это прочитать", - вспомнил Миша. Он расправил обрывок на стойке и прочел полустертый печатный текст:

     "реальный человек, реальный во всех отношениях, внезапно обнаруживает, что он абстрагирован от мира и помещен в физическую ситуацию, которая не может существовать: звуки имеют запах, запахи обладают цветом и глубиной, зрительные образы осязательно ощутимы, прикосновения имеют высоту и тембр. Некий голос сообщает ему, что он был доставлен сюда как защитник своего мира. Он должен сразиться в смертельном поединке с защитником другого мира. Если он потерпит поражение, он умрет, и его мир - реальный мир - будет разрушен, поскольку окажется лишен внутренней способности к выживанию.
     Человек отказывается верить в то, что все услышанное им - правда.
     Он приходит к выводу, что либо спит, либо бредит, и отказывается стать частью ложной ситуации сражения насмерть, поскольку никакой "реальной" опасности не существует. Он непоколебим в своем решении не воспринимать всерьез очевидно невозможную ситуацию и не обороняется, когда его атакует защитник другого мира.
     Вопрос: является такое поведение человека мужеством или трусостью?
     Это - фундаментальный вопрос этики".

     Этики!? - фыркнул про себя Миша. - И кто только придумывает такую чушь?
     В следующий миг девушка повернулась, и на лице ее было вопросительное выражение.
     - Михаил Бурлаков? Номер 1029374716023? Сэр, на ваш счет был сделан вклад, который покрывает несколько месяцев. Разве вы недавно не присылали нам по термо-почте кредиты?
     Внутренне Миша сжался, словно от удара, причинившего ему внезапную боль, потом схватился за стойку, заваливаясь набок, словно наскочивший на рифы галеон. Бессознательно он скомкал в кулаке клочок бумаги. Голова кружилась, в ушах эхом отдавались слова:
     Фактически все земляне проклинают, отрекаются, отталкивают вас от себя - у тебя нет надежды.
     Прилагая все силы, чтобы сдержать готовую прорваться ярость, он сосредоточил внимание на похолодевших ступнях и ноющих лодыжках.
     С чрезвычайной осторожностью положив смятый клочок бумаги на стойку перед девушкой, Томас сказал, стараясь придать своему голосу выражение доверительности:
     - Это, знаете ли, вовсе не заразно. Можете не беспокоиться - от меня вы ничего не подхватите. Это заразно разве только что для детей.
 Девушка, хлопая глазами, смотрела на него, словно удивляясь смутности своих мыслей.
     Его плечи сгорбились, ярость комком застряла в горле. Он повернулся со всем достоинством, на какое был способен, и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.
     - Адское пламя! - буйствовал он про себя. - Адское пламя! Будьте вы прокляты!
     Чувствуя, как от ярости кружится голова, он оглядел улицу. Отсюда ему был виден город во всем своем зловещем величии. В направлении его дома по обеим сторонам дороги теснились маленькие торговые витрины, словно зубы готовых сомкнуться челюстей, все было старое и обветшалое, даже аэро-мобили пролетающие мимо казались хотят пожрать его своей пустотой. Ослепительное искусственное солнце заставило Мишу почувствовать себя беспомощным и одиноким. Быстро осмотрев руки на предмет царапин или ссадин, он заспешил обратно. Онемевшие ноги едва держали его, словно асфальт стал скользким от отчаяния. Мише казалось, что он проявил мужество, сдерживая желание пуститься бегом.
     Через несколько минут впереди показалась громада здания суда. На тротуаре перед ним стоял старик-нищий. Он не двигался, по-прежнему глядя на паро-солнце и что-то бессвязно бормоча. Его знак "БЕРЕГИСЬ!" был теперь бесполезен, словно предупреждение, которое пришло слишком поздно.
     Когда Миша приблизился, его поразила отрешенность старика нищие и фанатики, святые и пророки апокалипсиса дисгармонировали с этой улицей, залитой паро-солнцем: нахмуренный приниженный взгляд каменных колонн не допускал подобной хмурости. А горстки пожертвованных ему кредитов С не хватило бы даже на скудный обед. Миша вдруг ощутил внезапную острую боль сострадания. Почти против своей воли он остановился перед стариком.
     Нищий не шевельнулся, не прервал своего созерцания паро-солнца, однако голос его изменился, и среди невнятного бормотания раздались ясные слова: - Исполни свой долг.
 Этот приказ, казалось, относился непосредственно к Мише.
     Словно по команде, он снова опустил взгляд к чаше. Однако требование, попытка принуждения вызвали в нем новый приступ гнева.
     - Я ничего тебе не должен! - тихо огрызнулся он.
     Прежде чем он отошел, старик заговорил снова:
     - Я тебя предупреждал.
     Эти слова неожиданно подействовали на Мишу как внутреннее озарение, как суммирование всех переживаний, испытанных им в прошлом году. И решение мгновенно пробилось сквозь гнев. С перекошенным лицом он стянул с пальца обручальное кольцо.
     До этого Миша никогда не снимал кольца: несмотря на развод и безжалостное молчание Евгении, он продолжал носить его, ведь они были почти единственными кто решился пожениться кольцевым способом а не капитовым как делают все. Кольцо было как бы его самоутверждением. Оно напоминало ему, где он был прежде и где он теперь, о разбитых надеждах, утраченной дружбе, о беспомощности - и его исчезающей человечности.
     Теперь он сорвал его с левой руки и бросил в чашу.
     - Это стоит больше, чем несколько кредитов, - сказал он и, спотыкаясь, побрел прочь.
     - Подожди.
     В этом слове прозвучала такая властность, что Миша снова остановился. Он стоял, не шевелясь, усмиряя свою ярость, как вдруг почувствовал, что старик взял его за руку. Тогда он повернулся и посмотрел в бледно-голубые глаза, такие пустые, будто они все еще разглядывали слепящий горечь паро-солнца. Старик буквально излучал невидимую силу. Внезапное чувство опасности, чувство близости к вещам, недоступным его пониманию, встревожило Мишу. Но он только отмахнулся от этого.
- Не прикасайся ко мне. У меня пальто-проказа!
     Отсутствующий взгляд, казалось, даже не задевал его, словно его не было или глаза старика были незрячими; однако голос нищего был ясен и тверд:
     - На тебе проклятие, сын мой.
     Миша ответил, облизнув губы:
     - Нет, старик. Это нормально - таковы уж люди. Пустышки.
     И, словно ссылаясь на закон проказы, он добавил про себя:
     "Тщетность - основная характеристика жизни".
     Вслух же он продолжал:
     - Такова жизнь. Просто я придаю меньшее значение всяким пустякам, чем большинство людей.
     - Такой молодой - и уже такой несчастный!
     Миша давно уже не встречал участия, и поэтому нечто похожее на его проявление оказало на него сильнейшее воздействие. Гнев его отступил, хотя в горле так и остался комок, делая голос сдавленным и приглушенным.
     - Пойдем со мной, старик, - сказал Миша. - Не мы сотворили мир. Все, что нам остается, - это жить в нем. Все мы в одной лодке, так или иначе. - Разве не мы его сотворили?
     Но, не дождавшись ответа, нищий снова принялся бормотать свой таинственный напев. Он удерживал за руку Миши, пока в пении не наступила пауза. Тогда в его голосе появилось нечто новое - агрессивный тон, словно бы старик воспользовался неожиданной уязвимостью Миши.
     - Почему ты не покончил с собой?
     В груди Бурлакова возникло такое чувство, словно на нее надавили, а сердце сжало спазмом. Голубые глаза излучали какую-то необъяснимую для него опасность. Его охватила тревога. Он хотел оторвать взгляд от старческого лица, провести процедуру ВСК, чтобы убедиться, что все в порядке, но не мог этого сделать: пустой взгляд удерживал его. Наконец он сказал:
     - Это слишком легко.
     На этот ответ не последовало возражений, но все же его тревога росла.
     По принуждению воли старика он стоял над пропастью своего будущего и смотрел вниз, на зазубренные, алчущие угрозы - вечные муки мыслились и множились там. Но эта панорама придавала ему силы. Он ощутил в себе достаточно сил, чтобы отвернуться от собственного страха и сказать:
     - Послушай, могу я для тебя что-нибудь сделать? Еда? Место для ночлега? Я могу поделиться с тобой всем, что у меня есть.
     Глаза старика внезапно утратили свой опасный оттенок, словно Миша произнес какой-то решающий пароль.
     - Ты и так уже дал мне чересчур много. Такие подарки я возвращаю тем, кто их жертвует.
     Он протянул чашу Мише.
     - Возьми кольцо обратно. Будь праведным. Ты не должен сдаваться! Повелительный тон теперь исчез. Вместо него Мише слышалась мягкая просьба. Он колебался, размышляя над тем, какое отношение может иметь к нему этот старик. Но надо было что-то ответить. Он взял кольцо и снова надел его на левую руку. Потом сказал:
     - Все рано или поздно сдаются. Но я собираюсь выжить - и жить так долго, сколько смогу.
     Старик весь как-то осел, покосился, словно только что переложил груз пророчества или заповеди на плечи Мише. Голос его звучал теперь совсем слабо:
     - Может быть, так оно и будет.
     Не сказав больше ни слова, он повернулся и побрел прочь, опираясь на посох, будто изможденный пророк, уставший от предсказаний. Посох ударялся о тротуар со странным звуком, как если бы дерево было тверже асфальта. Миша смотрел вслед развевающемуся на ветру оранжево-коричневому плащу и разметавшимся волосам до тех пор, пока старик не повернул за угол и не скрылся из виду. Потом он встряхнулся и приступил к процедуре ВСК. Но взгляд его задержался на обручальном кольце. Оно едва держалось на пальце, словно вдруг стало очень велико ему.
     "Проклятье! - подумал Миша. - На мой счет поступил вклад. Я должен что-то сделать, пока они не начали устраивать против меня на улицах баррикады из полиции и ГЕТов".
     Некоторое время он еще стоял на том же месте, пытаясь выработать план действий. Машинально он поднял взгляд вверх, к каменным головам, венчающим колонны здания суда. В глазах у них было равнодушие, а на губах - судорога отвращения. И они подсказали ему идею. Молча послав им проклятие, он снова пошел вдоль улицы. Он решил встретиться со своим инспектором и потребовать, чтобы эта женщина, занимавшаяся его контрактами и финансовыми делами, нашла какое-то легальное средство против этой своеобразной черной благотворительности, которая отсекала его от города. "Пусть аннулируют оплату счетов, - думал он. - Они не имеют права оплачивать мои долги без моего на то согласия".
     Отдел юриста находилась в здании, стоящем возле пересечения двух основных улиц городка, и Мише надо было перейти на другую сторону дороги. Вскоре он уже ждал синего света, разрешающий пешеходу перейти магнитную дорогу. Он чувствовал, что надо спешить, действовать согласно тому, что он решил, прежде чем его отвращение к инспекторам и всему общественному механизму в целом убедит его в том, что эта решимость была глупостью. Он с трудом подавил в себе искушение перейти дорогу на красный свет.
     Амисатор долго не хотел менять свой сигнал, но вот наконец зажегся синий. Миша ступил на переход.
     Не успел он сделать и трех шагов, как раздалась звук тревоги. Такими могли только сигналить полицейские аэро-мобили. Из боковой улочки, светя желтыми огнями, вылетела полицейский аэро-мобиль. На повороте из-за высокой скорости и видимо из за древнего автопилота, и она понеслась прямо на Мишу.
     Он замер на месте, словно его вдруг стиснул невидимый кулак. Он хотел отскочить, но мог только стоять неподвижно, остановленный и удерживаемый на месте невидимой силой, и смотреть на морду несущегося на него аэро-мобиля.И пепед самым столкновением он услышал крякающий звук. Потом упал.
     Падая, он смутно ощущал, что падение началось слишком рано, что его еще не сбило аэро-мобилем. Но ничего не мог с собой поделать: он слишком боялся - боялся столкновения. После всех предосторожностей и самозащиты - покончить вот так! Потом в окружающем его пейзаже порта на заднем плане, за светом и окнами магазина, возникла тяжелая тьма, и он услышал как раздался шум заработавших тормозных двигателей аэро-мобиля. Свет и дорога стали казаться не более чем рисунком на черном фоне, и теперь этот фон вспучивался, заполняя все вокруг, добрался до него и, поглотив, потащил его куда-то вниз. Тьма изливалась сквозь свет, словно лучи мрака.
    Миша подумал, что видит все это в страшном сне. И совершенно некстати он снова услышал слова старика:
     - Будь праведным. Ты не должен сдаваться!
     Тьма все лилась и лилась, затопляя день; и последним, что Миша еще видел, были желтые искры огней полицейского аэро-мобиля- красная молния, горячая и смертоносная, пронзающая его лоб, как ракета Огненное копье.

Колосс писал(а):   Правда что ли? Значить ты тот самый любитель про которого говорил Форвард. П.С: так ты что уже сталкивалась с такими(похожими) проблемами?

Да-да, я именно тот самый любитель. Мне очень нравится, продолжай в том же духе!

P.S.Это не проблемы, это - образ жизни. И что такое жить, зная, что придется умереть раньше, чем предполагал, по причине некого заболевания - очень хорошо знаю.
(Нет, с пальтнонной проказой я не сталкивалась)

Да, ещё, в первой главе у тебя написано "поседевшее лицо" - это как? Поседевшая может быть голова, т.е. волосы, а лицо - постаревшее.

Евгения писал(а): P.S.Это не проблемы, это - образ жизни. И что такое жить, зная, что придется умереть раньше, чем предполагал, по причине некого заболевания - очень хорошо знаю.[/i]

Мне тоже знакомы эти чувства,хотя и не в такой тяжкой форме как у Миши (у меня бронхиальная астма).Но я жду когда начнутся его приключения.

Евгения писал(а): Форвард, отлично, наконец-то кто-то решил подробно описать неоспоримый факт гонерской жизни - со временем святоши сходят с ума и начинают считать себя представителями других рас.

Уф.Спасибо Женечка успокоила.А то я уж подумал все доигрался."Тихо шифером шурша,крыша едет не спеша"

Евгения писал(а): Да, ещё, в первой главе у тебя написано "поседевшее лицо" - это как? Поседевшая может быть голова, т.е. волосы, а лицо - постаревшее.[/i]

Примерно так

Scorpion здесь не был!